История философии Запад-Россия-Восток - и. кант мир нравственности и категорический императив

«Критика практического разума», вторая выдающаяся работа Канта, вышла в 1789 г., причем она тоже, как и первая «Критика», была опубликована в Риге. «Критика практического разума» — кантовское учение о нравственности. Но и толкование нравственности, и построение книги — совершенно особые.

Кант написал в 1785 г. работу «Обоснование к метафизике нравов» («Grundlegung zur Metaphisik der Sitten»). Критику практического разума можно представить как своего рода интеллектуальную драму. "Героями" ее предстают — в их напряженном постоянном противоборстве — различные нравственные принципы, ориентации, ценности. В акте первом, например, речь идет о борьбе между низшей и высшей способностями желания, между стремлением к счастью и доброй волей как следованием долгу. И хотя "герои" драмы — абстрактные на первый взгляд принципы, постулаты, вплетенные в сложную систему теоретического рассуждения, внимательный и духовно чуткий читатель вполне сможет ощутить, сколь глубоко драматические коллизии теории укоренены в противоречиях, реальных драмах нравственных действий и взаимодействий конкретных людей, включая нас и наших современников. Главное в той версии, которая была создана в 1785 г. в «Обосновании к метафизике нравов», — необходимость противопоставить "чистое" учение о нравственности и порче нравов, и всякому этическому релятивизму, разгул которого отнюдь не случайно приходится на периоды особой деградации нравственности. "Метафизика нравственности, таким образом, крайне необходима не только потому, что существуют спекулятивные побуждения исследовать источник практических принципов, заложенных a priori  в нашем разуме, но и потому, что сами нравы остаются подверженными всяческой порче до тех пор, покa. отсутствует эта путеводная нить и высшая норма их правильной оценки". В предисловии к «Критике практического разума» (1788) в центр внимания поставлена проблема свободы. И опять-таки не в виде какой-либо существенно урезанной, ограниченной свободы, когда она грозит перерасти в принуждение человека по отношению к себе самому ("свободный" конформизм) или к другим людям. (Когда, скажем, у людей отнимается свобода "во имя" их освобождения.) Нет, в Прологе кантовской этики сразу появляется чистая, трансцендентальная свобода в "ее абсолютном значении...". У такой свободы есть, конечно, и свой специфический лик, начертанный внутренними потребностями всей кантовской философской системы: свобода как такое абсолютно необходимое понятие есть опора, краеугольный камень всего здания разума. Но главное, пожалуй, состоит в неразрывной внутренней диалектической взаимосвязи свободы и морального закона, способности человека ориентироваться на все общезначимые (в этом смысле абсолютные) нравственные принципы и основания. Кант признает, что тут даже получается своего рода парадокс, круг: если бы не было морального закона, то не было бы свободы. "Но если бы не было свободы, то не было бы в нас и морального закона".